This site uses cookies.
Some of these cookies are essential to the operation of the site,
while others help to improve your experience by providing insights into how the site is being used.
For more information, please see the ProZ.com privacy policy.
This person has a SecurePRO™ card. Because this person is not a ProZ.com Plus subscriber, to view his or her SecurePRO™ card you must be a ProZ.com Business member or Plus subscriber.
Affiliations
This person is not affiliated with any business or Blue Board record at ProZ.com.
Russian to English: Care of the Mentally Ill in Latvia in the First Third of the Nineteenth Century General field: Medical Detailed field: Medical: Health Care
Source text - Russian Призрение душевнобольных в Латвии в первую треть 19 века:
принципы, люди, учреждения
Владимир Кузнецов
Статья характеризует особенности раннего этапа призрения психически больных в Прибалтике в учреждениях Приказов общественного призрения, объединявших в себе учреждения социальной и медицинской помощи всему населению, прежде всего бедным и больным. К важнейшим принципам призрения относились: изоляция пациентов в ее трех взаимосвязанных аспектах, административно-юридическом, лечебном и экономическом; эмансипация душевнобольных; принцип территориального обслуживания пациентов; финансирование через благотворительность с привлечением средств государства, общественности, частных лиц и собственных доходов заведений. В первую треть19 в. возрастает степень «медикализации» домов сумасшедших с увеличением числа врачей (не-психиатров), одновременно с ростом числа пациентов и самих заведений в Видземе и Курземе. Первыми врачами домов сумасшедших были выдающиеся врачи края, такие, как О.Гун, Р.А.Лангенбек, И.Г.Флейшнер(J.G.Fleišners). Их высокий профессиональный уровень способствовал гуманизации процесса призрения душевнобольных. В то же время, непосредственный уход за пациентами вверялся случайным лицам из числа призреваемых, в том числе арестантам.
Translation - English The article deals with the early period of institutional care of the mentally ill in the Baltic provinces. These facilities were administered by the Social Welfare Board (Collegium für allgemeine Fürsorge), and they were integrated into the institutions of social and medical assistance for the general population, especially the poor and sick. The most important principles of care were: Grouping patients together on the basis of mutual administrative, therapeutic and economic considerations; less restrictive forms or care; “territorial principle” (caring for patients close to their homes); financing on the basis of charity with contributions from national and local government, donations by private individuals, and income generated by the institutions themselves. During the first third of the 19th century mental institutions underwent “medicalization,” and along with an increase in the number of physicians (non-psychiatrists) there was a rise in the number of patients in mental institutions in Vidzem and Kurzem. The first medical doctors at mental asylums were eminent local physicians such as Otto Huhn, R.A. Langenbeck, and I.G. Fleischner. Their high professional caliber facilitated the humanization of the process of caring for the mentally ill. At the same time, direct patient care was entrusted to various individuals who themselves were patients in the asylum, including those who had been arrested.
Translated from Russian on 4/1/2007 by Lawrence Probes, M.D.
Russian to English: Care of the Mentally Ill in Latvia General field: Medical Detailed field: Medical (general)
Source text - Russian Призрение душевнобольных в Латвии в первую треть 19 века: принципы, люди, учреждения
Владимир Кузнецов
Статья характеризует особенности раннего этапа призрения психически больных в Прибалтике в учреждениях Приказов общественного призрения, объединявших в себе учреждения социальной и медицинской помощи всему населению, прежде всего бедным и больным. К важнейшим принципам призрения относились: изоляция пациентов в ее трех взаимосвязанных аспектах, административно-юридическом, лечебном и экономическом; эмансипация душевнобольных; принцип территориального обслуживания пациентов; финансирование через благотворительность с привлечением средств государства, общественности, частных лиц и собственных доходов заведений. В первую треть19 в. возрастает степень «медикализации» домов сумасшедших с увеличением числа врачей (не-психиатров), одновременно с ростом числа пациентов и самих заведений в Видземе и Курземе. Первыми врачами домов сумасшедших были выдающиеся врачи края, такие, как О.Гун, Р.А.Лангенбек, И.Г.Флейшнер (J.G.Fleišners). Их высокий профессиональный уровень способствовал гуманизации процесса призрения душевнобольных. В то же время, непосредственный уход за пациентами вверялся случайным лицам из числа призреваемых, в том числе арестантам.
Translation - English Care of the Mentally Ill in Latvia in the First Third of the Nineteenth Century: Principles, Personalities, Institutions
Vladimir Kuznetsov
The article deals with the early period of institutional care of the mentally ill in the Baltic provinces. These facilities were administered by the Social Welfare Board (Collegium für allgemeine Fürsorge), and they were integrated into the institutions of social and medical assistance for the general population, especially the poor and sick. The most important principles of care were: Grouping patients together on the basis of mutual administrative, therapeutic and economic considerations; less restrictive forms or care; “territorial principle” (caring for patients close to their homes); financing on the basis of charity with contributions from national and local government, donations by private individuals, and income generated by the institutions themselves. During the first third of the 19th century mental institutions underwent “medicalization,” and along with an increase in the number of physicians (non-psychiatrists) there was a rise in the number of patients in mental institutions in Vidzem and Kurzem. The first medical doctors at mental asylums were eminent local physicians such as Otto Huhn, R.A. Langenbeck, and I.G. Fleischner. Their high professional caliber facilitated the humanization of the process of caring for the mentally ill. At the same time, direct patient care was entrusted to various individuals who themselves were patients in the asylum, including those who had been arrested.
Translated from Russian on 4/1/2007 by Lawrence Probes, M.D.
Russian to English: Report Back: YouTube video in Russian from March 27, 2006 General field: Medical Detailed field: Medical (general)
Source text - Russian Д. Эта история облетела не только Пензенскую область. О ней узнал весь мир. Пензенских радиолюбителей называли героями, а их действия ґ подвигом ради жизни.
О.М. В мае 1990 года, мы с друзьями поехали в Калининград, на чемпионат России по радиоспорту на КВ. В 9 часов утра попали под Рязанью в аварию. Наш автомобиль столкнулся с бензовозом.
Д. Один из Пензенских радиолюбителей погиб. Еще семь человек получили ранения. Олег Муругов, в тяжелом состоянии, был доставлен в Путятинскую больницу. Но районная клиника не могла помочь умирающему пензенцу. Пришлось вызывать вертолет из Рязани. Олега доставили туда. Он был на грани жизни и смерти. Требовались дорогие лекарства и помощь квалифицированная нейрохирурга. Пензенские радиолюбители пошли на невиданный, для Советской действительности, поступок.
ОМ. Мои друзья, радиолюбители, связались с по эфиру с американскими радиолюбителями. И попросили у них помощи. Они сразу откликнулись на эту просьбу. Нашли у себя крупных специалистов в области нейрохирургии. И начали консультировать наших врачей по поводу моего лечения.
Д. Сутками пензенские радиолюбители сидели за трансиверами, и обеспечивали связь между Рязанскими и Американскими врачами. К акции "Ради жизни" подключались новые люди: переводчики, радиолюбители, медики, фармацевты. Из заграницы бесплатно приходили лекарства.
О.М. Мне помогли и с оборудованием и с питанием, мне тогда было нужно жидкое питание. Тогда в Советском Союзе его вообще небыло.
Д. Олег находился в коме 21 день. Все это время десятки людей, на разных континентах, затаив дыхание, ждали чем закончится борьба за жизнь на короткой волне.
ОМ. Когда я очнулся, это было как сон. Как будто это происходило не со мной. Мне рассказывают, а я не верю...
"Обратный отсчёт"
27 марта 2006
Translation - English [A = Announcer; O.M. = Oleg Mugurov]
A. This story made its way not only around the Penza region; the entire world found out about it. Penza amateur [ham] radio operators were called heroes and their activities heroic feats for the sake of life.
O.M. In May 1990 some friends and I had taken off for Kaliningrad for the Russian Radiosport shortwave radio championship. At 9:00 in the morning near Ryazan we were in an accident. Our car collided with a gasoline tanker truck.
A. One of the Penza ham radio operators perished. Seven other persons were wounded. Oleg Mugurov, who was in critical condition, was transported to Putyatinsky Hospital. But the district clinical facility was unable to this dying man from Penza. It was necessary to call in a helicopter from Ryazan. Oleg was transported there. He was on the brink between life and death. He needed expensive medications and help from an experienced neurosurgeon. Penza ham radio operators undertook measures that were unprecedented in Soviet reality.
O.M. My ham radio friends communicated over the air with American ham radio operators and asked them for help. They responded to this request right away. They found leading specialists in the field of neurosurgery, and they began consulting with physicians about my treatment.
A. Around the clock Penza ham radio operators sat in front of their transceivers and provided a communication link between Ryazan and American physicians. New people joined in the efforts of "For the Sake of Life," including translators, ham radio operators, doctors, and pharmacists. Medication arrived free of charge from abroad.
O.M. They assisted me with equipment, supplies, and nutrition, since at that time I needed food in liquid form. This was not available in the Soviet Union at that time.
A. Oleg was in a coma for 21 days. During this time dozens of people on various continents held their breath was they waited to see how this struggle for life aired over the short waves would end.
O.M. When I regained consciousness it all was like a dream. It was as if it really didn't happen to me. They were telling me, but I didn't believe them …
"Report Back"
March 27, 2006
Russian to English: Mental Asylums in Latvia General field: Medical Detailed field: Medical (general)
Source text - Russian Рассмотрены особенности пребывания больных в крупнейшей и старейшей в Прибалтике государственной лечебнице Александровская Высота в первую половину 19 века: движение больных, их демографический и социальный состав (с преобладанием неплатежеспособных пациентов), особенности приема и выписки. До трети пациентов выписывали как «выздоровевших». Описано устройство отделения для душевнобольных, их одежда , особенности гигиены, питания, окружающей среды как части ухода и лечения в условиях изоляции. Проанализированы особенности диагностики с преобладанием трех главных синдромов- меланхолии, мании и аменции (слабоумия). Порядок синдромов и смена их рассматривались как этапы развития единого душевного заболевания , разворачивавшегося в пространстве между меланхолией и аменцией. Рассмотрены особенности рекомендованного уставом «психического» (морального) лечения с преобладанием мер но-рестрейнта. Прооанализированы особенности финасирования Ал- ской Высоты, а также проводившиеся с 30гг.19 века попытки улучшения содержания больных. Такое улучшение предполагало модернизацию АВ или строительство новой центральной больницы в Риге или в Дерпт (Тарту, Эстония). Перевод больных в университетский город Дерпт должен был улучшить положение больных, а также служить нуждам создания кафедры психиатрии(которую удалось открыть только в 1881 г.). Вместо этого на территории АВ был открыт 1834-37 большой рабочий дом для социальных клиентов.
Translation - English The article deals with aspects of care of mentally ill patients in the first half of the 19th century at Alexander Heights (AH), the Baltics' oldest state mental hospital located in Riga. It discusses patient profiles and flow (the unit was overcrowded with chronic and feeble-minded patients), features of admission and discharge (up to 1/3 were discharged as "recovered"), age, and social stratification (citizens and non-payers predominated). The layout of the ward for mentally ill patients, along with their clothes, food, hygiene, and milieu is presented. Melancholy, mania and dementia were AH's main clinical syndromes and, simultaneously, the main stages during the course of mental illness. AH statutes provided for "Psychic" or "moral" therapy as the main form of treatment. However, its implementation supposedly was hampered by the low quality of junior personnel. The financing of AH is elucidated, and it is coupled with attempts (since 1830) at internal modernization of AH or construction of a new 100-250 bed district mental hospital in Riga or Derpt (Tartu, Estonia) serving all three Baltic provinces. Relocating the AH psychiatric unit to the university town of Derpt would have provided radical improvement in patient care and treatment, and it would have created a clinical base for teaching psychiatry. Instead, however, a new work house was constructed at AH during 1834-1837.
Russian to English: Introduction & Step 1: excerpt from General field: Other Detailed field: International Org/Dev/Coop
Source text - Russian Введение
С 1993 состоились два двухнедельных семинара в Калифорнии и три поездки американской комманды в регион. В течение этого времени местные комманды в Закавказье и в Америке регулярно встречались для стратегического планиарования. Все участники поддерживались тесные связи, главным образом через международную электронную коммуникацию.
Следующая фаза действия будет поэтапный процесс подготовки к примирению, приводящие к объединненому проекту. Ожидается, что первые три этапа будут длиться от нескольких месяцев до года, по крайне мере по осень 1996 года, и они намерены подготовить участников к объединненому проекту-моделу. Проект будет организован вкруг процесса примирения, и он предусмотрен включить работу с беженцами.
Первый этап
Достижение коценцуса
Первый этап будет созвание двухдневной встречи в Тамахуэло, под Тбилиси, Республика Грузии, или в друом взаимноприемлимом месте в Закавказье или России, чтобы позволить настоящим участникам достичь конценцуса о предлогаемом поэтапном процессе. Эта встреча будет посещены коммандами из Баку, Степанакерта и Еревана, вместе с коммандой из Фонда Всемирного Сообщества и Стэнфордского Центра по Конфликту и Переговорам.
Translation - English Introduction
Since 1993, two one-week seminars in California and three trips to the region by American team members have taken place. During this time, local teams in the Transcaucasus and Ameria have met regularly for strategic planning. All participants have stayed closely connected, mostly by international electronic communication.
The next phase of activity will be a step-by-step process of preparation for reconciliation leading to a joint project. The first three steps are expected to last from several months to a year, at least through the fall of 1996, and they are intended to prepare the participants for a joint model project. The project will be organized around the process of reconciliation, and it is anticipated to involve work with refugees.
Step One
Reaching Consensus
The first step will be to convene a 2-day meeting in the Tamahuelo, near Tbilisi, Republic of Georgia, or another mutually agreeable site in the Transcaucasus region or Russia, to allow the current participants to reach consensus on the proposed step-by-step process. This meeting will be attended by teams from Baku, Stepanakert, and Yerevan, along with a team from the Foundation for Global Community and Stanford Center on Conflict and Negotiation.
Russian to English: Literature After 1917 General field: Art/Literary Detailed field: Poetry & Literature
Source text - Russian http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/RUSSKAYA_LITERATURA.html
Литература после 1917 в.
Первые бурные годы после 1917, когда в соответствии с новыми социальными силами, высвобожденными свержением самодержавия, появились многочисленные противоборствующие литературные группы, были единственным революционным периодом развития искусства в Советском Союзе. Борьба в основном развертывалась между теми, кто примыкал к великой литературной традиции реализма 19 в., и глашатаями новой пролетарской культуры. Новаторство особенно приветствовалось в поэзии, исконной провозвестнице революции. Футуристическая поэзия В.В.Маяковского (1893–1930) и его последователей, вдохновлявшаяся «социальным заказом», т.е. повседневной классовой борьбой, представляла собой полнейший разрыв с традицией. Некоторые писатели приспосабливали к новым темам прежние выразительные средства. Так, например, крестьянский поэт С.А.Есенин (1895–1925) традиционным лирическим слогом воспевал новую жизнь, которая ожидалась в деревне при советской власти.
Некоторые произведения послереволюционной прозы создавались в духе реализма 19 в. В большинстве описывалась кровопролитная Гражданская война 1918–1920 – тому примером убийственные картины общественного упадка во время всеобщей распри в романе Б.А.Пильняка "Голый год" (1922). Подобными же примерами могут служить рассказы о красном казацком воинстве в "Конармии" (1926) И.Э.Бабеля или запоминающийся образ Левинсона, героя романа А.А.Фадеева "Разгром" (1927).
Преобладающей темой в ранней прозе «попутчиков революции», по выражению Л.Троцкого, была трагическая борьба между тягой к новому и приверженностью к старому, всегдашнее последствие гражданской войны. Этот конфликт выявляется в двух ранних романах К.А.Федина (1892–1977) – "Города и годы" (1924) и "Братья" (1928), а также у Л.М.Леонова в романах "Барсуки" (1925) и "Вор" (1928), психологический реализм которых свидетельствует о влиянии Достоевского. Связь с писателями прошлого еще сильнее чувствуется в монументальной трилогии А.Н.Толстого "Хождение по мукам" (1922–1941), изображающей дореволюционную, революционную и послереволюционную Россию.
В условиях отсутствия политической цензуры в первые годы советской власти многое позволялось писателям-сатирикам, которые всячески осмеивали новый режим, как, например, Ю.К.Олеша в изощренной политической сатире "Зависть" (1927) или В.П.Катаев в повести "Растратчики" (1926), превосходном изображении простодушного мошенничества двух советских чиновников; а также крупнейший сатирик советской эпохи М.М.Зощенко в своих многочисленных едких и грустных рассказах.
Translation - English http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/RUSSKAYA_LITERATURA.html
Literature after 1917
The only revolutionary period in the development of art in the Soviet Union took place during the first turbulent years after 1917, corresponding to new social forces unleashed by the overthrow of autocracy and the emergence of numerous opposing literary groups. The struggle basically unfolded among those who were affiliated with the great literary tradition of 19th century realism and those who heralded the new proletarian culture. Innovation was especially welcomed in poetry, the primordial prophetic voice of the revolution. The futuristic poetry of V.V. Mayakovsky (1893–1930) and his successors, who were inspired by "Social Procurement," represented a complete break with tradition. Some writers adapted previously expressed materials to new subjects. So, for example, the peasant poet, S.A. Yesenin (1895–1925) celebrated in traditional lyrical style the new life which was anticipated in the countryside under Soviet rule.
Several works of post-revolutionary prose were created in the spirit of 19th century realism. Most of them described the bloody Civil War (1918–1920); for example, B.A. Pil'nyak's novel "The Naked Year" (1922) with terrible pictures of social decay during the general feud. The Red Cossack Corps in I.E. Babel's "Konarmia" (1926) or the memorable image of Levinson, the hero of A.A. Fadyeev's novel "The Rout" can serve as similar examples.
The dominant subject of early prose, referred to by L. Trotsky as the "fellow-traveler of the revolution," was the tragic struggle between pull toward the new and commitment to the past, the constant impact of the civil war. This conflict emerges in two early novels by K.A. Fedin (1892–1977); "Cities and Years" (1924) and "Brothers" (1928), as well as in L.M. Leonov's novels "The Badgers" (1925) and "The Thief" (1928), in which psychological realism attests to the influence of Dostoyevsky. The connection with writers of the past is felt more strongly in A.N. Tolstoy's monumental trilogy "The Road to Calvary" (1922–1941), which depicts prerevolutionary, revolutionary, and post-revolutionary Russia.
In the absence of political censorship during the first years of Soviet rule much was permitted to satirist writers, who mocked the new regime in every way, as, for example, Yu.K. Olesha, in the sophisticated political satire Envy (1927) or V.P. Katayev in the story The Embezzlers (1926), an excellent portrayal of an unsophisticated swindle of two Soviet officials; as well as the leading satirist of the Soviet epoch, M.M. Zoshchenko, in his numerous sarcastic and sad stories.
Translated by Lawrence M. Probes on September 2, 2009
I am a physician specializing in psychiatry in medical practice since 1978 with deep international experience and study of several foreign languages. English is my mother tongue, and Russian is the foreign language in which I am fluent for professional purposes. I also have useful translation skills in Arabic, Spanish, and German. I have organized and led delegations of physicians and other professionals and students to Russia and many other nations that formerly were republics within the Soviet Union. I worked as a Public Health Coordinator in Russia for the Moscow Regional Delegation of the International Federation of Red Cross and Red Crescent Societies in 1992, and later that year I also worked for the European Regional Headquarters of the World Health Organization in Copenhagen, Denmark.
I learned Russian based on 4 years of formal private studies with a native speaker and professional instructor, as well as many trips to Russia and the xUSSR. I have interpreted on many occasions from and to Russian, and I have translated numerous scientific articles, reports, medical documents, and a wide range of general texts from Russian to English.
I am a professional musician and keep an active performance schedule of singing and playing several instruments (bassoon, guitar, keyboard, anglo concertina, bouzouki) spanning numerous genres, including classical, folk and jazz.
This user has earned KudoZ points by helping other translators with PRO-level terms. Click point total(s) to see term translations provided.
