... Издали, в лесном коридоре, оно показалось веселое и нарядное, сияющее необыкновенно чистой и ровной желтизной. Я подошел поближе: это было заброшенное поле, давно не паханное и не сеянное, и теперь густо заросшее какими-то невысокими растениями-кустиками. От них вдруг дохнуло приятным горьковато-цветочным ароматом. «Да это сурепка, — вспомнил я когда-то читанный ботанический атлас, — что-то вроде сорняка...».
Свежий ветер пробежал над живым ковром, все поле заиграло и запереливалось золотистыми волнами, которые докатывались до затененной солнцем стены леса, образуя удивительный контраст темно-зеленого и ярко-желтого. «Будто драгоценная чаша в малахитовой оправе» — мелькнуло сравнение.
Высоко в знойном июньском небе парил коршун. Жара предвещала грозу. Над западной частью горизонта уже темнела громадная туча, набухая дождем. И только в зените неровные, быстро смещающиеся края облаков ослепительно сверкали расплавленным серебром, источая нестерпимый свет. Ветер усиливался, все соцветия сурепки быстро раскачивались, будто исполняя какой-то экзотический танец.
Звенело, страстно и не переставая, множество невидимых глазу жаворонков. Будто перед грозой пели и цветы, и лес, и это далекое от человеческих селений поле. Но вот теплые серые комочки упали откуда-то с неба и зависли над кустиками золотистой сурепки. Некоторые жаворонки вились над самым полем, перепархивая от цветка к цветку и наполняя окраину неумолчным пилением. Другие, часто трепеща крылышками, поднимались вертикально и зависали метрах в четырех-пяти над землей и также громко славили жизнь.
Предгрозовые облака громоздились по всему небу, кое-где иссиня-розоватые, будто раскаленные изнутри, и я увидел, что над лесом осталось лишь небольшое голубоватое окно, из которого прямым широким водопадом прорывались к земле лучи, заливая теплым мягким светом все летнее благоухающее цветение. А в напряженном, наполненном электричеством воздухе беззвучно бушевала метель из летящего вокруг осинового пуха. Но вот где-то оглушительно ударил гром, и первые крупные капли дождя шумно хлестанули по золоту цветов сурепки. В тот миг, когда пришел ливень, вдруг показалось, что вся живая природа свободно и облегченно вздохнула, что все деревья, растения, птицы и звери обрадовались сверкающему, всполошному, сотканному из толстых водяных струй, дождю.
До нитки промокший, один среди затуманенного и вдруг притихшего, словно бы придавленного стихией поля, я также молча наслаждался упоительным счастьем человека, которому один, от силы два раза в году дано увидеть и ощутить прекрасное смятение в природе. | От разстояние ... в коридора от гора, изглеждаше забавна и елегантно блестяща, сияеща необичайно ясна и плоска низина. Аз дойдох по-близо: това беше изоставена нива, отдавна неорана и несяна, и сега гъсто обрасла с растения-ниски храсти. От тях изведнъж се разнесе приятен горчиво-цветен аромат. "Да, това е зимен кресон - спомням си, че веднъж прочетох в ботаническия атлас - нещо от рода на зимния кресон...". Свеж вятър премина над живия килим,цялата нива заигра и запрелива от златисти вълни, които потъваха в сенчестите стени на гората, образувайки невероятен контраст на тъмнозелено и светложълто. " Като рамкирана скъпоценна чаша от малахит" - мярна ми се сравнение. Високо в знойното юнско небе кръжеше хвърчило.Топлината предзнаменуваше буря.Огромен облак подут от дъжд вече помрачаваше западния хоризонт . И само в зенита неравномерно бързо изместващите се краищата на облаците ослепително заслепяваха разтопеното сребро, което се изцеждаше от нетърпимата светлина. Вятърът се увеличи, всички съцветия на кресонa бързо се залюляха, сякаш извършваха някакъв екзотичен танц. Звънене, страстно и без спир, на много невидими за окото чучулиги. Като че ли преди бурята пяха и цветята, и гората, и тази далеч от населените места нива. Но ето ,топлите сиви буци паднали някъде от небето и увиснали над храстите златни кресона. Някои от чучулигите се извиваха над самата нива, прехвъркайки от цвят на цвят и допълваха непрестанното пилене. Други, често пърхащи c крила ce повдигнаxa вертикално и кръжаха над четири или пет метра над земята,и също на висок глас хвалиxa живот. Зловещи облаци се издигаха над небето, тук и там синьорозови, сякаш нажежени отвътре, и видях, че над гората има само леко синкав прозорец,от който директен и широк като водопад се провираше към земята лъч , заливайки с топла мека светлина всички летни благоухаещи цветя. И в напрегнатият,зареден с електричество въздух , мълчаливо бушуваше виелица oт летящият наоколо пух от трепетлика . Но някъде оглушително удари гръм,и първите големи дъждовни капки, шумно забарабаниха по златните цветове на кресонa. В момента, когато дойде пороя, изведнъж изглеждаше, че цялата жива природа свободно и облекчено въздъхна, че всички дървета, растения, птици и животни се зарадваха на пенливия,плътен, изтъкан от дебелите водни струи, дъжд. Измокрен до кости,сам по средата на затъмненaта и вече приглушена, сякаш смазана от стихията нива , аз също се наслаждавах мълчаливо на тишината,на опияняващото щастие на човекa, който един,най-много два пъти годишно успее да види и почувства прекрасното безпокойство на природата. |